Публикации

Социология жизни как теоретическая концепция

Область: Социология

Дата: 00.01.2015 , Издательство: М., Наука, журнал Социологические исследования. 2015, №1.

Ж.Тощенко
Социология жизни как теоретическая концепция
Тощенко Жан Терентьевич, главный редактор журнала «Социологические исследования», зав. кафедрой теории и истории социологии Российского государственного гуманитарного университета, главный научный сотрудник Института социологии РАН (socis@isras.ru)
Аннотация. В статье рассмотрена эволюцию идей социологии жизни, которая аккумулирует достижения основных и специальных социологических теорий. Опираясь на многообразие интерпретаций общественных процессов, социология жизни включает в себя трактовку основных компонентов, которые в той или иной пропорции, в том или ином аспекте присутствуют в каждом социологическом исследовании: общественное (групповое, индивидуальное) сознание, поведение (деятельность) и окружающая макро-, мезо- и микросреда. Неразрывное единство – сознание, поведение, среда - исследуемое на эмпирическом уровне, образует жизненный мир - понятие, открывающего перспективы получения нового знания при исследовании фундаментальных и прикладных социальных проблем.
Ключевые слова: философия жизни, феноменология, повседневность, социология жизни, социальное планирование, образ жизни, жизненный мир
Предтечи социологии жизни.
Тысячелетия развития научной мысли накопили большой опыт интерпретаций общественных изменений, в каждой из которых предпринималась попытка ответить на вопрос: что собой представляет общество во всех его появлениях, в том числе в человеческом измерении. Объяснения содержания происходящих процессов и явлений предпринимались и в древнем мире, и в средневековье, и в Новое время. Отдельные соображения о сущности жизни, в том числе в ее общественном воплощении, восходят к таким мыслителям древности как Сократ, Сенека и Марк Аврелий и средневековья и эпохи Возрождения как Августин Аврелий, Н.Макиавелли, М.Монтень, Б.Паскаль, к идеям французских просветителей и в первую очередь Ж-Ж. Руссо.
Однако начнем с момента, когда, стремясь отразить многообразие и сложность общественного развития, появилась формулировка - философия жизни. По мнению некоторых исследователей, этот термин впервые употреблен в анонимно появившемся трактате «О моральной красоте и философии жизни» (автор Г.Ширах) во второй половине 18 века [Подробнее см.: Михайлов,2004: 210-211].
Следующие шаги по обоснованию философии жизни были сделан В. Дильтеем (1833-1911) и А.Бергсоном (1859-1941), которых объединила критики рационализма. В своих трудах Дильтей трактовал «жизнь как поток», который богат многими предвиденными и случайными (специфическими) формами ее проявления. Объясняя происходящее в жизни, он развил учение о понимании как специфическом методе наук о духе, особо подчеркивая интуитивное постижение духовной целостности личности и культуры [Дильтей, 2000]. Бергсон трактовал жизнь как подлинную и первоначальную реальность, как космический процесс, «жизненный прорыв», как творческую эволюцию. В этой связи он определял структуру жизни как деятельность, которая, на его взгляд, строится из сознания, духа, памяти, и особенно интуиции, что стало в его учении базой отвержения рациональности [Бергсон, 1914].
Что явилось причиной появления этой концепции? На наш взгляд, в наступившей эре буржуазных революций и набиравших силу капиталистических общественных отношений огромные массы народа были вовлечены в социально-экономические и политические процессы развития общества и государства. Ломая привычный образ жизни, огромные группы людей сталкивались с необходимостью приспособить свою жизнь к новым реалиям, и это приспособление шло не по логике линейного развития, а очень часто непредсказуемым путем. Именно эта противоречивость жизненного процесса нашла наиболее развернутое рассмотрение в творчестве Ф. Ницше(1844-1900). Будучи представителем философии жизни, он обратил особое внимание на иррационалистическое понимание жизни. Он противопоставил два начала бытия – дионисийское (жизненно-органистическое) и «апполоновское» (созерцательно-упорядочиваюшее). По его мнению, о том, что жизнь иррациональна, говорили революции, массовые, нередко кровопролитные эксцессы (бунты, забастовки, вооруженные стычки), которые отвергали последовательность и разумность происходящего [Ницше, 2013].
Но главное достижение первых шагов философии жизни заключалось в том, что в ее рамках был сделан вывод: народ во все большей мере становился субъектом исторического процесса, а его жизнь во всех ее проявлениях приобретает значимость не только для социальной практики, но и как предмет научного поиска.
Принципиально новый импульс развитию и обоснованию концепций философии жизни придали Шелер, Шпенглер и Зиммель. М. Шелер (1874-1928) противопоставил формальной этике Канта так называемую материальную этику ценностей, в основе которой лежало учение о деятельности человека как интенциональном (направленном) акте постижения ценности. Он считал, что жизнь есть «изначальный феномен», который не может быть растворен ни в феноменах сознания, ни в телесных механизмах. О.Шпенглер (1880-1936) сосредоточился на проблемах развития культуры как определяющем моменте жизни общества. Он считал, что в культуре и ее «замкнутых организмах» (египетская, индийская, китайская и т.д.) выражается коллективная «душа» народа, которая и определяет жизненный цикл. Его идеи носили характер ярко выраженного иррационализма. Шпенглер также утверждал, что жизнь –«спектакль множественности культур», каждая из которых имеет «собственную форму, собственную идею, собственную жизнь, собственную смерть» [цит. по: Михайлов, 2004: 210-211].
Г. Зиммель (1858 -1918) в попытке приблизить философию жизни к социологическим реалиям, выдвинул тезис, что основной проблемой жизни является противоречие между творческой ее пульсацией и ее объективизацией в застывших формах культуры (Зиммель, 1996). Зиммель также предпринял попытку своеобразного соединения философии жизни и феноменологии, полагая, что жизнь следует не рациональной, а «витальной» логике.
Этот этап в обосновании основных положений философии жизни характерен тем, что его общей чертой стало выступление против классического идеала рациональности, кантовской трактовки разума. Центром поиска стало обращение не к логическому доказательству, а к жизненному опыту, к реальной жизни во всем ее многообразии. Вместе с тем, преувеличение значения иррациональных аспектов философии жизни привело к тому, что философов стали обвинять в том, что своими трудами они подготовили почву (уже в реальной жизни) для оправдания различных проявлений человеческой деятельности, в том числе и иррациональных, как нацизм, тоталитаризм и даже фашизм.
Важной особенностью этого этапа в развитии и обосновании концепций философии жизни стали концентрация внимания во все большей мере на проблеме человека, попытки рассмотреть его в целостности и во всем многообразии душевных сил. Эти идеи о человеческом измерении жизни нашли яркое и наглядное воплощение в трудах феноменологов.
Феноменологи обратились к понятию «жизненный мир», впервые употребленному Э.Гуссерлем (1859-1938) в 1910 гг. и широко использовавшемуся им несколько позднее, в 1930 гг. На первых порах оно было скорее описательным, чем строго логическим определением. Но трактовка этого понятия им и его последователями дала возможность высказать ряд принципиальных соображений: это действительный, окружающий мир, основа («почва и горизонт», по выражению Гуссерля) теоретической и внетеоретической практики. Это не просто конкретный мир, но мир, имеющий общую структуру; это единство научного и обыденного, это осознание жизненного опыта, учет исторически сложившихся жизненных форм существования людей [подробнее см.: Мотрошилова, 1991; Мотрошилова, 2004:29]. Н.М.Смирнова, изучая творчество А.Шюца (1899-1959), отмечает: в его исследовании жизненного мира как единственной установки сознания важно учесть, что этот мир является воплощением жизнепрактических (подчеркнуто мною – Ж.Т.) смыслов, обладающих непосредственной очевидностью, и сочетанием различных форм взаимосогласованного человеческого опыта [Смирнова, 2009; Смирнова,1997; Смирнова 2004 т.2:29].
На наш взгляд, вряд ли можно согласится с феноменологами, которые сводят жизненный мир исключительно или в основном к духовной сфере, к представлению о нем только как о «духовном образовании», к тому, что при всем его разнообразии он понимается как один-единственный мир, имеющий одну всеобщую структуру. Вызывают сомнения и рассуждения Э.Гуссерля о проблемах познания жизненного мира как возврат к «изначальному жизненному опыту», преувеличение роли предшествующих этапов в развитии человечества, а также сведение понятий и методов, норм науки к очевидностям жизненной практики человечества. Стоит также отметить, (особенно у А.Шюца) стремление абсолютизировать значение субъективных компонентов жизни, дать анализ возможности искажения изучаемого мира в силу погруженности социального теоретика в структуры этой жизни.
Роль концепций повседневности в исследования жизненного мира
Существует множество определений повседневности, среди которых автор выделяет такую его трактовку: «это процесс жизнедеятельности индивидов, развертывающийся в привычных общеизвестных ситуациях на базе самоочевидных ожиданий» [Ионин, 2004:200]. На этой основе осуществляется осмысление единообразия восприятия ситуаций взаимодействия с участниками жизненных процессов. Повседневность противопоставляется в таких формах: будни – празднику, действительность – идеалу, жизненная рутина – мгновениям острого напряжения и озарения, общедоступные формы деятельности – ее специализированным формам. Если Зиммель и Хайдеггер дают прямо или косвенно негативные оценки и трактовки повседневности, то в работах А.Хеллер повседневность трактуется как посредник между природой и культурой: по ее мнению, в повседневности происходит реализация насущных потребностей человека, которые при этом приобретают культурную форму и значение [см. подробнее об этом: Ионин, 2004:200]. Она и А.Лефевр считают необходимым «новое обретение мира повседневности, в котором человеческие взгляды и действия ориентировались бы не на абстрактные и анонимные институты, а обрели бы прямо ощутимый человеческий смысл [Ионин, 2011]. При таком подходе концепция повседневности в методологическом измерении является воплощением жизненного мира, позволяя говорить о том, что она (повседневность) в определенном смысле конструируется.
В этой связи интересно отметить, что Шюц, один из творцов феноменологии, уже как социолог предложил шесть методологически обоснованных элементов, характеризующих когнитивный смысл повседневности: а) трудовая деятельность по преобразованию внешнего мира; б) убежденность в том, что окружающий мир не только существует, но может соответствовать реальным представлениям человека о нем; в) отражает специфическое восприятие времени в виде определенных ритмов поведения; г) личная определенность индивида; д) проблемные ситуации в жизненном цикле (по Шюцу, «наряженное отношение к жизни»); е) полноценное участие в повседневной жизни, реализуемом в деятельности. Стоит особо подчеркнуть, что он именует и трактует повседневность как «верховную реальность», поскольку иные частные реальности отражают только отдельные стороны жизни людей и поэтому не могут быть полноценными и значимыми для познания общества и места в нем человека {Шюц, 2004].
Важный вклад в познание повседневности внесли П. Бергер и Т. Лукман, предложив рассматривать повседневность как определенным образом сконструированную реальность, состоящую из множества специфических проявлений действий и взаимодействий, но имеющую четко фиксируемую определенность (Бергер, Лукман, 1995). Свое представление о повседневности, имеющее важное методологическое значение, дала этнометодология, в которой конструирование мира повседневности представлено как процесс, состоящий из деятельности (вернее, ее интерпретации) самих участников повседневных взаимодействий [Гарфинкель Г., 2007; Кравченко, 2002].
В современной социологии огромный вклад в познание и трактовку повседневности внесли П.Штомпка и З.Бауман, которые рассмотрели ее как текущую современность, полную не только смыслообразующих компонентов, но и коллизий, вносящих много неопределенностей и неожиданностей в жизненный мир человека [Бауман, 2008; Штомпка, 2007].
В отечественной социологии изучение повседневности ассоциируется с именем Н.Н.Козловой (1946-2002). В ее работах с большой обстоятельностью и основательностью анализировались жизненные практики простых советских людей во всей их сложности, противоречивости и неоднозначности [Козлова, 1996]. Вместе с тем, на наш взгляд, первым приближением к анализу повседневного бытия людей в отечественной традиции стал труд Л.Гордона (1930-2001) и Э.Клопова (1930-2010) «Человек после работы». По духу этот анализ всех сторон жизни людей во нерабочее время олицетворял концепцию повседневности. Вместе с тем, эта работа затрагивала не только текущие проблемы окружающего мира людей, но и выходила на освещение таких аспектов жизни людей, которые имели социально значимый характер и по сути приближались к социологической концепции социологии жизни [Гордон, Клопов, 1972].
Анализ трудов современных зарубежных и отечественных ученых позволяет сделать вывод, что в центре их внимания оказывается человековедения, анализ самоочевидностей сознания и поведения, схем типизации форм социальной практики [Подробнее см.: Романовский, 2013]. Вместе с тем, именно такой подход к повседневности как объекту научного анализа принес несколько неожиданных поворотов при применении к изучению многообразия жизненного мира. Что касается объектов изучения реальности, то наряду с социально значимыми формами проявления повседневности стали выдвигаться в качестве ее проявлений специфические и, я бы сказал, тривиальные формы проявления жизни, которые не имеют никакого отношения ни к науке, ни к значимой практике. Преувеличение такиъ эпизодов или событий в жизни человека обернулось постмодернистскими зигзагами - изучались любители мороженого, сравнивались левши и правши, частота купаний в море. На театральные подмостки, в изобразительное искусство, в художественную литературы, якобы из необходимости осмыслить повседневные реальности - шагнули сцены отправления естественных потребностей человека, демонстрация половых актов и публичное обнажение человеческого тела. Может ли заслуживать научного внимания «анализ поведения девушек, выходящих из автолайнов»? Следовательно, изучение жизненного мира через повседневность, с одной стороны, открыло новые горизонты познания сущности социальной жизни людей, с другой, достаточно быстро выявило некоторые ограничения, показав, что его применение и использование имеет пределы.
Отечественные истоки социологии жизни
В отечественной социологии накоплен некоторый опыт эмпирического изучения жизненного мира россиян. В 1928 г. в свет вышла книга А.М.Большакова «Деревня (1917-1927)», в которой дан всесторонний анализ жизни сельских жителей одной из волостей Тверской губернии. В этом уникальном (неоправданно забытом) произведении обстоятельно рассматривались все аспекты жизни людей, начиная от прошлого сельских поселений до частушек, которые пели крестьяне в то время. Ни одна сторона жизни сельских тружеников не осталась вне поля внимания – ни социально-экономическое положение жителей, ни работа партийной (большевиков) и комсомольской организаций, ни компания по ликвидации неграмотности, ни взаимоотношения с церковью. Иначе говоря, не было такого аспекта в жизни крестьян, который бы остался вне поля зрения исследователя. В результате мы имеем красочную и объемную картину крестьянской жизни во всем многообразии, почти физически позволяющую ощутить ее реальное и наглядное наполнение [подробнее см. Большаков, 1928]. К подобным всеохватывающим трудам можно отнести и исследование жизни жителей села Копанка (Молдавия), повторенное в 1960-е годы, где также была предпринята попытка анализа всех аспектов жизни населения этого села [См.: Осипов, 1966].
Возвращение к этой традиции – изучению жизненного мира людей – было непростым, противоречивым и неоднозначным, но в то же время знаменательным, так как новые потребности в развитии советского (российского) общества диктовали необходимость комплексного анализа всех сторон жизни людей. Однако в социологии 1950-2010 гг. преобладало исследование различных сторон жизни людей – труд, отдых, участие в политической и культурной жизни, межнациональные отношения [подробнее см.: Ядов, 1995; Тощенко, Романовский, 2008]. Однако исследований, которые бы предприняли анализ всех аспектов жизни людей в их целостности и неразрывности не так уж много.
Поэтому наряду с начавшимся бурным потоком отдельных социологических исследований социально-экономических и социально-культурных проблем в начале 1960-х гг. возникло и сформировалось уникальное, специфическое явление – социальное планирование, выразившееся в разработке и внедрении планов социального развития сначала трудовых коллективов, затем и территорий. Начало этой научной и практической деятельности положила инициатива ленинградских ученых и руководителей предприятий города. Одним из первых таких научно-прикладных документов стал план социального развития научно-производственного объединения «Светлана». Уникальность этого документа состояла в охвате всех проблем социальной жизни людей, выходящих далеко за пределы производственных забот – в нем были отражены потребности повседневной жизни людей, жилищные условия, организация свободного времени, здоровье, физическая культура и спорт и т.д. Не было ни одной социально значимой ниши, которую бы не затрагивали в своем поиске исследователи и которую бы игнорировали руководство и общественные организации объединения [См. Ельмеев, 1974; Полозов, 1987]. Уже в 1970-х годах были опубликованы работы, обобщающие результаты этого научного поиска и практического почина, анализировавшие все стороны трудовой, социально-политической и культурной жизни людей в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве. Были сформулированы рекомендации по использованию этих принципов на других уровнях социальной организации общества [См. Лапин и др., 1976; Лузан, 1972; Тощенко, 1971,1981; Фролов, 1970].
В летописи отечественной социологии запечатлен вклад так называемой заводской социологии, представители которой (В.И.Герчиков, А.К.Зайцев, Б.И.Максимов, В.В.Щербина и др.) осуществили поиск социальных резервов, касающихся практически всех сторон жизни людей [см. например, Щербина, 2008]. Именно их усилиями планы социального развития стали руководством в реальной практике управления социальной жизнью производственных коллективов, эффективным средством решения перспективных и текущих проблем.
Отмечая огромную роль планов социального развития в анализе и регулировании социальной жизни людей, можно сделать заключение, что они все же в первую очередь рассматривали проблемы трудовой деятельности, ее социальные ресурсы. И это не могло быть иначе, так как перед производственными единицами – заводами, фабриками, стройками и т.д. - конкретно и объемно стояла задача решать производственные задачи, а социальные аспекты жизни рассматривались как мощный резерв их успешного решения. Вполне естественно, научную мысль не мог не волновать и не заинтересовать социальное содержание жизни людей как таковых вне зависимости от одной из ее сторон, даже такой важной как трудовая деятельность. И вот в недрах социологической мысли уже в 1970-х годах сначала в теоретическом плане, а затем в прикладном, стали крепнуть идеи о необходимости исследовать социальную жизнь людей посредством понятия образ жизни. Шагнув из недр литературной и журналистской лексики, это понятие стало постепенно обретать все более отчетливые показатели его социологической интерпретации, измерения и использования в процессе управления. Что касается теоретического осмысления этого феномена, было уделено внимание соотношению образа жизни с понятиями «уровень жизни», «стиль жизни», а несколько позже «качество жизни» [Толстых, 1975; Руткевич, 1983].
Одновременно перед социологами возникла проблема операционализации понятия "образ жизни", каковую одними из первых во второй половине 1970 гг. попытались осуществить исследовательские коллективы под руководством И.В. Бестужева-Лады (р.1927), Л.Н.Когана (1923-1997), И.Т.Левыкина (1923-1994) [Бестужев, 1980, 1983; Коган, 1977; Левыкин, 1981, 1983, 1987]. В их концепциях, образ жизни первоначально конструировался по четырем сферам: труд, быт, общественно-политическая и культурно-образовательная деятельность. Затем представление о нем было доведено до 14 блоков, включая быт; показатели брака и семьи; образование; национальные отношения и антиобщественные явления. Были расширены показатели условий жизни (материальное благосостояние, социальное обеспечение, транспортное обслуживание, состояние окружающей среды) и введен дополнительно блок показателей стиля жизни (жизненная ориентация). Все это по сути дела означало попытку в комплексе охватить все жизненные реалии и ответить на вызовы времени, решить не отдельные, пусть значительные проблемы, но и особенные, даже специфические аспекты жизни людей [См.: Бестужев-Лада, 1983: 93-96].
Изучение образа жизни быстро развивалось в 1970-1980 гг. От общесоюзных исследований они шагнули на предприятия, в сельские поселения, в регионы. Одним из уникальных и особенно удачных, методологически выверенных трудов стала монография, построенная на данных жизни работниц Тираспольской швейной фабрики, собранных и осуществленных В.В. Чичилимовым [см, Соколова, Кашина, Чичилимов, 1980]. В книге красочно, наглядно и убедительно описывались все без исключения заботы, тревоги и проблемы женского коллектива предприятия – от характеристики трудовых будней до работы детского сада. Это тем более знаменательно, что продукция фабрики потреблялась не только на внутреннем рынке – она импортировалась по заказам французских предпринимателей.
Глубокое и обстоятельное исследование образа жизни одной из важнейших социальных групп – крестьянства – осуществил коллектив под руководством Т.И.Заславской (1927-2013) и И.В.Рывкиной (р.1926): анализ состояния и изменений жизненных путей сельских жителей ряда районов Западной Сибири ([аславская, Рывкина, 1980]. Последним из крупномасштабных, близких по логике к исследованию образа жизни явился опрос ВЦИОМ по репрезентативной общесоюзной выборке в ноябре 1989 г., результаты которого легли в основу известной монографии "Советский простой человек"[Левада,1993].
Комплексное изучение социальной жизни людей в условиях постсоветской России нашло отражение в крупномасштабных исследованиях Института социологии и Института социально-политических исследований РАН. В Институте социологии ряд исследований подводили итог развития страны в его человеческом измерении как с начала перестройки (1985г.), и в сравнении с началом 1990-х гг. В них был и выявлены черты жизненного мира людей, их проблемы как текущие, так и в ретроспективе, выявлены изменения в установках и ценностных ориентациях россиян. [Подробнее см.: Горшков, 2011]. В ИСПИ РАН почти четверть века под руководством В.К. Левашова осуществляется мониторинг многих сторон жизненного мира людей с акцентом на социально значимые его компоненты [Левашов, 2007, 2011]. Уникальное на наш взгляд, исследование всех аспектов жизни сельских жителей Угорского района Костромской области осуществляет Н.Е.Покровский, в котором делается плодотворный поиск ответа на злободневную проблему – что собой представляет жизнь современной российской деревни в специфических условиях российского Севера с учетом особенностей данных поселений [Покровский, Нефедова, 2014].
Что же, на наш взгляд, объединяет эти многосторонние, комплексные исследования жизни россиян? Есть ли какие-то общие черты и характеристики с другими социологическими исследованиями, которые посвящены отдельным компонентам жизненного мира людей – труду, политике, социальной структуре, культуре, религии и т.д.? На наш взгляд, интегрирующим моментом, пронизывающим все без исключения исследования социологов, которые осознанно или в известной мере стихийно применяются в своем поиске истины – это изучение жизненного мира людей в единстве общественного сознания во всех его формах и проявлениях, поведения (деятельности) людей и окружающей их среды. Остановимся на этом подробнее.
Жизненный мир как эмпирическая характеристика социологии жизни
О необходимости и важности подойти к изучению реальности с позиций социологи жизни впервые заявил Жан Жак Гюйо (1854-1888). Он констатировал возможность реального практического использования этого подхода, позволяющего опираться на измеряемые показатели для познания и использования результатов в социальной практике. Фактически, не употребляя этого термина, комплексный подход к исследованию всех аспектов жизни протестантов применил М.Вебер, когда писал свой труд «Протестантская этика и дух капитализма». Этот подход использовал и Э.Дюркгейм, когда он создавал «О некоторых первобытных формах классификации. К исследованию коллективных представлений» (совместно с М.Моссом), а затем «Самоубийство».
В отечественной социологии ряд идей, которые могут быть соотнесены с концепцией социологии жизни, высказаны Н.И.Лапиным {Лапин, 2009}. Философские основания социологии жизни анализировал Ю.М.Резник [Резник, 2001]. В трактовке виталистской социологии С.И.Григорьев использует понятия, которые роднят его с понятийным аппаратом социологии жизни [Григорьев, 2000]. Можно утверждать, что все больше социологов оперируют показателями отношения людей к реальным проблемам, ситуациям, ко всему тому, что происходит в общественной и личной (приватной) жизни, а также взаимоотношениями со средой, в которой они работают и живут.
Если рассмотреть все без исключения социологические исследования, нацеленные на изучение тех или иных сторон жизни людей или затрагивающие их, они обязательно предполагают включение в себя изучение основополагающих характеристик человека – сознание, поведение (деятельность) и среду. Иначе говоря, современные подходы, определяющие предмет социологии, заметно смещаются в направлении человековедения, к признанию того, что анализ проблем жизни людей все больше и больше становится объектом внимания социологии. При этом уместны два замечания. Первое. Справедливо утверждение, что прошло время, когда в социальных науках, в социологии, общество объявлялось первостепенным объектом анализа. Отчетливо выявилось, что “за концептуальным фасадом социоцентрических теорий обнаружилась пустота и оторванность от реальной жизни: ведь если “единицы” считать “нулями”, то теория никогда не сойдется с практикой” [Волков, 1995:10-13]. Второе. Выдвижение на первое место проблем человека не означает, что социология претендует на его познание в смысле, как это делает биология или психология. Социология выделяет лишь те параметры в жизни человека, которые являются социальными по предназначению (поэтому социология употребляет понятие “личность”). Социология претендует на анализ социальных проблем, которые являются “вечными”, проявляющими себя в любых обществах, в любых условиях, на всех этапах человеческой истории.
Исходя из сказанного, первой базовой характеристикой жизненного мира как предмета социологии жизни является реально функционирующее общественное сознание во всем его многообразии и многозначности. Социология имеет дело не с общественным сознанием вообще, безликим и аморфным, не имеющим начала и конца, не просто с некими логическими конструкциями, а с реально функционирующим общественным (групповым, индивидуальным) сознанием, к которому следует подходить с особых теоретико-методологических позиций. Обобщая данные выводы, можно сказать, что базовым понятием для социологии жизни является общественное сознание и соответственно его компоненты: знание, информация, потребности, мотивы, ценностные ориентации, установки, интересы и другие эмпирические элементы жизненного мира людей. В социологических исследованиях постепенно закрепляется новый методологический подход, суть которого при всей его кажущейся очевидности в следующем: люди живут не для теорий, концепций, не ради государственных доктрин или программ политических партий - они в первую очередь преследуют цели, в которых причудливым образом сочетаются различные ориентации, ценности, установки, причем таким образом, что индивидуальные и групповые интересы и потребности приобретают социально значимый характер. Люди судят о своем положении не по громковещательным обещаниям и декларациям, не по научным теориям и концепциям или поискам, а по реальной ситуации, с которой они сталкиваются в повседневной жизни. Что бы в настоящее время ни говорили о тенденциях и изменениях в жизненном мире людей, несомненным фактором является высокая оценка и самооценка «Я» со всеми вытекающими последствиями, которые в конечном счете приводят к необходимости считаться с осознанием каждым человеком своей ценности и самоценности. Следует, наконец, учесть, что в сознании людей происходят значительные изменения в структуре стимулов к жизни, к действию: внешние стимулы ослабевают, а внутренние растут, что свидетельствует о возрастании роли субъективного фактора, духовного начала в развитии и функционировании современного мира. При этом необходимо еще раз подчеркнуть, что сознание развивается автономно, независимо, не всегда согласуясь с социально-экономическими тенденциями: автоматизма взаимодействия между сознанием и бытием нет.
Второй базовой характеристикой предмета социологии жизни и соответственно жизненного мира людей является тот факт, что они не ограничиваются анализом состояния общественного сознания. Оно (сознание) становятся только тогда реальной силой, когда оно воплощается в поведении, деятельности, в действиях людей. Не секрет, что общественные намерения, желания, ориентации по тем или иным причинам не всегда реализуются в поступках, в акциях, в реальных делах. Что мешает их претворить в жизнь - в этом состоит одна из важнейших задач социологического исследования.
Поэтому для социологии важно познать процесс “превращения общественного сознания в общественную силу” (К. Маркс). Реализация прогностической функции сознания - гораздо более богатое по содержанию специфическое явление общественной жизни. В нем переплетаются как научные, обоснованные знания, суждения и умозаключения, так и стихийное, продиктованное практическим опытом, непосредственное восприятие действительности и соответствующее ему действие. Иначе говоря, реальное, практическое поведение - это функционирующая социальная жизнь в сложном переплетении закономерных связей и отношений и случайных, единичных, а иногда и противоположных социальному прогрессу взглядов, идей и представлений. Именно такой подход к реальному поведению как к живому, полному противоречий и драматизма общественному явлению, функционирующему на практическом уровне, в условиях непосредственно жизненного опыта, способному предвосхитить (или включить в себя) все проявления, позволяет объяснить на языке социологии многие процессы, выявить общее, присущее им не только во всех сферах общественной жизни, но и в условиях различных социально-экономических систем. В этой связи хотелось бы напомнить характеристику социологии, данную П.А.Сорокиным (1928) как “науки, изучающей поведение людей, живущих в среде себе подобных” [Сорокин, 1992:534]. Следовательно, поведение людей выступает ступенью реализации всех или отдельных компонентов реально функционирующего общественного сознания. Сознание и поведение неразрывно связаны между собой, обуславливают друг друга, постоянно взаимодействуя, обогащая друг друга и конфликтуя между собой. Поэтому их нужно анализировать в неразрывном единстве, взаимосвязи и взаимообусловленности.
Таким образом, реальное, живое сознание и поведение - самые “богатые” по проявлениям общественные процессы. Фактически они отражают как на теоретическом, так и на эмпирическом уровнях состояние общественных связей и взаимодействий во всем их многообразии, противоречивости, случайности и необходимости. Именно они выступают чутким показателем состояния, хода развития и функционирования общественных процессов, всей общественной жизни. Их исследование - важный инструмент принятия научно обоснованных решений во всех без исключения сферах общественной жизни - от экономической до духовной.
Однако, чтобы не впасть в субъективизм, необходимо брать во внимание не только сознание и поведение, а их функционирование в конкретных социально-экономических, социально-политических и социально-культурных условиях, олицетворяющих влияние всех видов общественной макро-, мезо- и микросреды. Это третий компонент социологии жизни. В свою очередь, макросреда характеризует процессы, происходящие во всем обществе, которые опосредуют сознание и поведение людей как граждан, как членов данного общества. Мезосреда оказывает воздействие на сознание и поведение людей как жителей определенной территориальной социально-экономической общности, в которой они работают, отдыхают и выполняют функции творцов и потребителей. Что касается микросреды, то это непосредственное окружение, где человек взаимодействует на межличностном уровне и где существует контактная среда, весьма серьезно влияющие на результативность его поведения, на организацию его общественной и повседневной жизни. Социолог призван учитывать “особые жизненные обстоятельства”, определяющие сознание и поведение людей, “каждый из которых хочет того, к чему его влечет физическая конституция и внешние, в конечном счете, экономические обстоятельства (или его собственные, личные, или общесоциальные)...” [Маркс, 37:396].
Комплексный анализ социальной жизни открывает возможность исследовать ее не только на уровне общества, но и на других уровнях социальной организации - в регионах, в рамках определенных территорий, поселений, что частично находит отражение в появлении историй, посвященных республикам, областям, городам, селам и даже производственным организациям. Хотя в большинстве своем они написаны в краеведческом ключе, однако представляют интерес и для социологии жизни, так как охватывают многообразие жизненных проявлений общих и локальных образований в основном как характеристика среды обитания людей.
Все это позволяет утверждать, что изучение жизненного мира (сознания и поведения людей в определенных социально-исторических условиях) переводит социологию из плоскости регистрирующей науки в плоскость активной общественной силы, участвующей в решении всех без исключения актуальных проблем развития человека и человечества.
В этой связи уместно напомнить, что общественное сознание и поведение становятся предметом изучения только в условиях гражданского общества - общества, рожденного на определенной стадии исторического процесса, как результат эры новой истории, ведущей отсчет от периода великих буржуазных революций, от времени, когда общество отделилось от государства. Такое утверждение отвечает на вопрос, почему в условиях тоталитаризма, диктатуры, монополии власти не требуется изучение настроений, мнений людей, их судеб и перспектив жизни (как не требуется и сама социология).
Только в условиях гражданского общества человек может демонстрировать принципиально новые черты поведения и образа жизни: он получает возможность действовать как самостоятельная общественная сила, влияние которой в значительной степени зависит от уровня и степени сознательности, творчества участников реального исторического процесса. О том, что творцом и движущей силой развития этого общества является сознание и поведение людей, говорит образное выражение английского историка и философа Т.Карлейля (1795-1881): “Революции происходят не на баррикадах - они проходят в умах и сердцах людей”.
Таким образом, жизненный мир – это мир Человека, мир людей, мир в человеческом измерения, мир существования и функционирования человеческого потенциала, мир возможностей человека, его восприятия и реакции на происходящие в обществе перемены и его готовности понять, принять/не принять, содействовать/быть пассивным/противостоять осуществляемым государством и обществом преобразованиям.
Обобщая, можно утверждать: изучение жизненного мира людей включает в себя реальное общественное сознание во всем его противоречивом развитии; деятельность, действительное поведение людей; условия, в которых реализуются реальное сознание и соответствующее ему поведение людей. Все сказанное позволяет нам назвать данную концепцию социологией жизни, так как она оперирует показателями взаимодействий людей в процессе решения реальных проблем и отношения ко всему тому, что происходит в обществе, в котором они работают и живут.
Список литературы.
Бауман З. Текучая современность, М., 2008.
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М., 1995.
Бергсон А. Творческая эволюция. СПб, 1914.
Бестужев-Лада И.В. Советский образ жизни: Формы и методы его пропаганды. М., 1980.
Бестужев-Лада И.В. Содержание, структура и типология образов жизни // Социальная структура социального общества и всестороннее развитие личности / Отв. ред. Л.П.Буева. М., 1983.
Большаков А.М. Деревня (1917-1927). М., 1928.
Бугера В.Е. Социальная сущность и роль философии Ницше. М.. 2010.
Волков Ю.Г. и др. Социология. М., 2000.
Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. СПб, 2007.
Гергилов Р.Е. Влияние Ницше на немецкую социологию //Социол. журнал, 2006, №1.
Герчиков В.И. Социальное планирование и социологическая служба в промышленности. Новосибирск, 19844.
Гордон Л.А., Клопов Э.В. Человек после работы, Социальные проблемы быта и внерабочего времени. М., 1972.
Горшков М.К. Российское общество как оно есть (опыт социологической дигностики). М., 2011.
Дильтей В. Воззрение на мир и исследование человека со времен Возрождения и Реформации. М., 2000.
Ельмеев В.Я. Методологические основы планирования социального развития. М., 1974;
Заславская Т.И., Рывкина Р.В. (ред.) Методология и методика системного изучения советской деревни. Новосибирск, 1980.
Зиммель Г. Избранное. М., 1996.
Ионин Л.Г. Методология социально-гуманитарного знания «История философии наук. М., 2011.
Ионин Л.Г. Повседневность //Философская энциклопедия, т.3. М.,2004.
Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей //Общественные науки и современность. 1992, №3. С.47-56.
Козлова Н. Н. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. — М., 1996.
Коган Л.Н. (ред.) Социалистический образ жизни (опыт социологического исследования). М., -Свердловск. 1979.
Кравченко С.А. социология. Парадигмы через призму социологического воображения. М., 2002.

Лапин Н.И. и др. Регионы России. Социокультурные портреты регонов в общероссийском контексте. М., 2009.
Лапин Н.И., Коржева З.М., Наумова Н.Ф. Теория и практика социального планирования. М.1976.
Левада Ю.А. (ред.) Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. М.: Мировой океан, 1993.
Левада Ю.А. Ищем человека. Социологические очерки. 2000-2005, М., 2006.
Левашов В.К Россия на развилке социополитических траекторий развития //Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2011. №4(104). С.5-23.
Левыкин И.Т., Возьмитель А.А. (ред). Советский образ жизни: Состояние, мнения и оценки советских людей. М., 1984.
Левыкин И. Т. Образ жизни как объект междисциплинарного изучения // Социологические исследования. 1981, N 1.
Лузан П.П. Планирование социального развития производственного коллектива. М., 1972.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т.37 М., 1989.
Михайлов И.А. Философия жизни //Философская энциклопедия, т.4, М.,2004. Мотрошилова Н.В. Жизненный мир //Философская энциклопедия, т.2., М.,2004.
Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей. М., 1991.
Ницше Ф. Полное собрание соч. Т.1. Ч.2 Несвоевременные размышления. М,, 2013.
Олесневич Л.А. Социальное планирование на промышленном предприятии. Киев, 1977.
Осипов Г.В. (ред.). Копанка: 25 лет спустя. М., 1965.
Плотников Н.С. Жизнь и история: Философская программа Вильгельма Дильтея. М., 2000.
Покровский Н.Е. НефедоваТ.Г. (ред.) Потенциал Ближнего Севера: экономика,экология, сельские поселения. М., 2014.
Полозов В.Р. Социальное планирование производственных коллективов и его роль в ускорении социально-экономического развития страны. Л., 1987.
Резник Ю.М. Социальное измерение жизненного мира. М., 2001.
Романовский Н.В. Эволюция теоретической мысли в социологии. Комментраий к проблеме //Социологическеи исследования. 2013 . №8. С. 3-13.
Руткевич М.Н. Социалистический образ жизни. М., 1983.
Смирнова Н.М. Социальная философия в изучении современного общества. М., 2009;
Смирнова Н.М. От социальной метафизики – к феноменологии «естественных установок». М.,1997.
Смирнова Н.М. Жизненный мир //Философская энциклопедия, т.2. М., 2004.
Соколова В., Кашина М., Чичилимов В. Все о нас и нашем коллективе: Концепция, методы и результаты диагностики образа жизни коллектива тираспольских швейников. Кишинев. 1980.
Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
Толстых В.И. Образ жизни: Понятия. Реальность. Проблемы. М., 1975.
Тощенко Ж.Т. Социальное планирование. Красноярск, 1971; Он же, Социальное планирование. М., 1981.
Тощенко Ж.Т., Романовский Н.В. (ред.) Вехи российской социологии (1950-2000-е годы). М., 2008.
Фролов С.Ф. Социальное планирование на промышленном предприятии. Горький, 1969.
Штомпка П. Социология: анализ современного общества / Пер. с польского С. М. Червонной. — М., 2005.
Шюц А. Избранное: мир, освященный смыслом. /Сост. и пер. Н.М.Смирновой. М., 2004
Ядов В.А. (ред). Социология в России. М., 1996.

назад